первый взгляд пустое помещение. Но Шен определенно был где-то здесь, старейшина пика Славы не мог ошибиться. Он медленно спустился и прошелся по погребу.

Шен самым неприличным образом дрых на лавке, не выпуская из руки бутылку. Кончики черных волос проклятого старейшины волной опустились до земли и лежали в пыли.

Муан почувствовал поднимающееся раздражение, глядя на эту картину. Он вдруг осознал, что все его волнение, все разрывающие душу сомнения были совершенно напрасны, — Шен решил проблему гораздо более легким способом, что было несколько нечестно.

Первым порывом Муана было аккуратно и нежно (не в первый уже раз) перенести его на кровать и укрыть одеялком и все такое. Но затем он подумал, что какого демона — если он предпочитает спать на лавках в холодных подвалах — это его право, не Муан ему судья. Поэтому последний просто сел на лавку рядом с ним и забрал из его руки бутылку. Там еще осталось около одной трети. Муан опрокинул ее в себя одним махом.

Старейшина пика Славы вроде бы сидел, ни на мгновение не закрывая глаз, и все же не уловил момента, как и когда Шен переполз поближе и устроил голову на его колене. Муан просто внезапно обнаружил посапывающую тяжесть на нем и чуть не пробил головой столешницу. Он замер, опасаясь случайным движением потревожить его сон.

Так он просидел довольно долго, размышляя обо всем, что увидел за этот день.

«Я люблю тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Я люблю тебя», — Шен проснулся с этой фразой. Она возникла перед ним раньше, чем он открыл глаза.

А вот открыв глаза, Шен сразу нахмурился, ощущая, что все его тело и шея затекли от неудобной позы. А спустя мгновение осознал, что лежит головой на чем-то гораздо мягче и теплее деревянной лавки. Шен резко подскочил на месте, ударился лбом о край стола, возвышающийся над лавкой, и рухнул под него.

Там он немного пришел в себя, сел и, наконец, осмотрелся по сторонам. Под стол заглянул Муан и участливым голосом спросил:

— С тобой все в порядке?

Шен осознал, что под столом довольно уютно и в некоторой степени защищенно, и решил остаться сидеть здесь.

— Да-да, не беспокойся, я устроился с комфортом.

— Вот как?

Муан встал с лавки, отодвинул ее в сторону и присел, заглядывая под стол. Шен из-под стола блеснул на него черными сверкающими глазищами.

В погребе воцарилось молчание. Никто не знал, как начать разговор, тема которого мучала их обоих.

Так как вслух ничего сказано не было, Шен решил зайти издалека и подумал:

«Первый, первый, я второй. Как слышно? Прием!»

«Что? — удивился Муан. — О чем ты?»

«Сигнал нормальный!» — удовлетворенно заявил Шен.

— Может, вылезешь из-под стола? — вслух предложил Муан, не понимая, что за сумбур в его мыслях. — Мне кажется, ты еще пьян.

— А ты прислушайся к нашей связи и определи, пьян ли я, — предложил Шен.

Муан на мгновение замешкался, а затем произнес:

— Мне трудно понять. Внутри какой-то сумбур.

Шен вздохнул. Он хотел бы привнести некоторую ясность, но решил не начинать с таких сложных для понимания слов, как «люблю тебя», поэтому сосредоточился на другой фразе Муана:

— Ты сказал, что хочешь всегда быть рядом.

Он так внезапно сменил тему, перейдя на это, что Муан вновь опешил и чуть не подавился воздухом.

— Даже когда я стану старым ворчливым стариком? Склочным и скрипучим, и буду хранить вставную челюсть в стакане, мои волосы поседеют и выпадут, кожа станет дряхлой, характер совсем испортится…

— Шен! Ты — бессмертный заклинатель, ты не состаришься! — оборвал его Муан.

— Точно, я как-то не подумал… Тогда как долго это «всегда», если мы не старимся?

— Вечность. — Это прозвучало спокойно и весомо.

— Вечность, — повторил Шен, словно пробуя это слово на вкус.

Он мог бы часами разглагольствовать о том, что нечто, не изменяемое в вечности, — как и любой другой вид утопии — невозможно в принципе, но не хотел этого делать. Не хотелось придираться ни к силе, ни к значениям этого слова.

— Вечность, — повторил он. — Что ж, это игра, в которую играют двое, не так ли? Если мой партнер не подведет — я с удовольствием буду играть в эту игру хоть тысячи вечностей подряд.

Муан не очень понимал слова, что вылетают из его рта, но прислушивался к чувствам, что метались в его груди.

— Вылезай из-под стола. — На сей раз прозвучало категорично, почти как приказ, и Шен почему-то подчинился.

Муан подал ему руку и поставил перед собой.

— Больше ничего не говори. Больше ни о чем не думай. Просто живи рядом со мной.

Сказав это, Муан притянул его к себе и обнял так, чтобы не видеть его лица.

Шен почувствовал, что напряжение, сковывающее его грудную клетку, стало исчезать. До этого он и сам не понимал, в какой панике находился.

[Знаете, ваши отношения со старейшиной Муаном очень гармонично вписались, диво как хорошо двигая сюжет! С радостью начислю вас за это +500 баллов!] — заявила Система.

Шен аж заморгал от такого поворота событий.

«Погоди-ка. Но основной сюжет крутится вокруг главного героя… Не хочешь ли ты сказать, что тот прямо сейчас занимается чем-то сюжетопродвигающим из-за того, что увидел лишнего на испытании пика Духовного щита?! Система, что сейчас делает главный герой?!»

[То ли совершает огромную ошибку, то ли собирается взорвать орден РР], - задумчиво отозвалась та, словно не до конца уверенная.

«А это не одно и то же?! — мысленно взвыл Шен. — Где он?! Говори немедленно!!»

Шен вырвался из объятий и стрелой метнулся к выходу из погреба.

«Давай, — нашептывал голосок, — пришло время завершить печать. Как только ты активируешь ее — то сразу прорвешься через несколько ступеней. Ты обретешь силу, о которой старейшина Муан не смеет даже мечтать. Ты станешь самым сильным человеком в ордене. Ты сможешь получить все, что пожелаешь. Того, кого пожелаешь».

Глаза Ала наполняла холодная решимость. Он больше не будет на вторых ролях. Не позволит себя недооценивать. Не позволит ставить под сомнения свою силу. Никому.

«Давай. Последний штрих и…»

Голос внезапно исчез. Он растворился, словно нечто внезапно вынули из Ала и рассеяли по ветру. Парень потрясенно расширил глаза, не понимая, что случилось.

«Помощник?» — мысленно позвал он.

Никто не отозвался.

Ал почувствовал полное опустошение. Даже помощник оставил его. По щеке скатилась одинокая слезинка.

Ал долго сидел без движения, осознавая, что только что произошло. Что вообще произошло. Только спустя время он понял, что слышать